Оно не горит в огне, не отражает звезды и не терпит утренних лучей. О нем не говорят — только наливают в бокалы из темного стекла, под пыльной тканью ночи. Где-то в заброшенном саду, за ломаной решеткой, цветет жимолость и нечто, что пахнет лавандой и дымом. Там собирают темные ягоды, смешивают их с травами и листьями. Там варят настой, что не должен быть назван вином. И все же оно — вино. Проклятое.
Ассам и Эрл Грей создают насыщенный, густой купаж с терпкостью, словно глоток густого, почти черного вина. Голубика, черника, жимолость и черная смородина наполняют вкус темной ягодной глубиной, жасминовый чай добавляет цветочный, чуть лунный акцент. Лаванда и дикий шалфей раскрываются в послевкусии, как шлейф от чужого прикосновения, а шишки ольхи завершают его древесной тенью. Это чай-заклятие. Его пьют медленно — и не забывают никогда.